Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]

Они там развлекаться с пилой будут, а мне тут скучать? Вот уж нафиг. Я, между прочим, еще утром порывался пилой или топором поработать. Вместо зарядки.

Курта не пришлось упрашивать остаться на охране дома. Да и Руди мое участие пришлось явно по вкусу. Хотя моих мотивов в помощи с дровами он не понял. Другая культура, что с них взять.

Руди явно не в первый раз проделывает подобную операцию. Пилить ствол на месте, где его прибило к берегу, не самая разумная мысль. Распилишь, потом таскай на своем горбу до дома. Посему, у дерева были отрублены и отпилены все суки. Ствол закатили обратно в море и, усадив на него моих–мелких, спокойненько потолкали в сторону дома.

Мои опасения на счет ужасных местных акул, кракенов и прочих нехороших обитателей морских пучин Руди развеял сразу. Мол, тут днем, если не заходить глубже, чем по грудь, можно ходить смело. А вот южнее, не стоит. Даже днем, и даже по грудь.

Второй ходкой сплавляем срубленные сучья. Соль наждаком пилит не до конца зажившие шрамы. Мелкие пытаются расчесать ранки. Приходится включить злого папу и довести до детишек всю пагубность подобных действий.

Мелкие послушались, но обиду затаили. Ох, папка, отольются тебе в старости детские обидки. Если доживешь, конечно.

Следующие два часа, вооружившись двуручной пилой, распиливаем ствол и сучья на полуметровые чурбачки. В длинных перекурах Руди устраивает мне ликбез на тему «откуда берутся дрова».

Казалась бы дрова на юге, много ли их надо? Выяснилось, что много.

Сибирских морозов в данной местности не бывает. Даже отрицательных температур не бывает. Плюс десять — двенадцать по Цельсию, это уже трагедия и катаклизм вселенского масштаба. Но даже такие «холода» Руди смог припомнить всего пару раз.

Однако готовить каждый день на чем–то надо. Баньку истопить без дров не получится, и коптильня без дров тоже работать не может. В сезон дождей протопить камин бывает весьма кстати. Вот и получается, что несмотря на подарки подкидываемые морем, дрова приходится докупать.

В Порто–Франко ситуация стоит еще острее. Там готовят значительно больше. А ведь кроме готовки, в городе есть еще дюжина пекарен, коптильни, пивоварни, бани, прачки, а табор за периметром вообще отдельная тема.

Я, сдуру, заикнулся про электроплиты. Немец посмотрел на меня, как на идиота, но снизошел до объяснений очевидного. Местный ценник на электричество настолько суров, что местное население потребляет его по самому минимуму. В идеале не потребляет вообще, обходясь солнечными батареями.

Купить дров получалось на порядок дешевле, чем купить потребное для тех же нужд количество электроэнергии. Со слов Руди в Порто–Франко использование каменного угля находилось под негласным запретом — нефиг дымить, у нас тут почти курорт, а никак не промышленная окраина. Помешанный на экологии чиновник из мэрии даже продвигал идею введения ограничения использованию дров. Но дальше стадии разговоров дело не пошло. А Тут, это вам не Там, и горе эколог срочно перековался в колониста и убыл куда–то за Рейн.

Дровяной бизнес поделен между немецкими землями и азиатскими анклавами. Немцы пытались «цивилизованно» использовать преимущество географического положения и полностью подмять торговлю с Порто–Франко под себя. Дикие азиаты тонко по восточному намекнули (спалив пару поселений), что для них такой расклад неприемлем. В итоге стороны пришли к компромиссным решениям, и потянулись с севера груженные лесом, дровами и древесным углем: кораблики, пароходики, джонки и прочие суденышки.

Допилив ствол, тут же гашу наступательный порыв Руди по части колки дров. Колоть сырые дрова — занятие неблагодарное, а откровенно мокрые, это уже из разряда мазохизма. Не то чтобы мне немца жалко, нет. Не умеешь работать головой — работай руками, но ему ночью четырехчасовую вахту стоять, а спящий часовой мне определенно не нужен.

На склоне, рядом с тропинкой от дома к морю, складываем дрова на просушку. После чего, прогулявшись вдоль побережья, собираем одну на двоих охапку плавника. Отполированная водой палочка толщиной с большой палец признавалась годной, палка толщиной с руку вообще праздник. Так и живут.

Опять потянулось монотонное ожидание. Немцы, слегка разнообразили монотонное течение времени, устроив покатушки на лошадях. Мелкие в полном восторге. Я наоборот. Десяти минут в седле мне хватило, что бы уяснить, что лошадь не машина и не велосипед. Однако, в местных реалиях вполне достойное средство передвижения. И со временем придется его осваивать.

Покатушки плавно перетекли в ужин. Ужин сменился отбоем ко сну. Вольф все не ехал.

Танцы с волками.

Окрестности Порто–Франко. 02 число, 9 месяц, 16 год. День.

Утреннюю движуху вокруг Порто–Франко я тривиально проспал.

Парень собирался встретить отца, подписавшись стоять «собачью» вахту. Похвальный порыв и вставать на пути столь благородных побуждений я не собирался. А посему отстояв «на часах» свое время, попытался уснуть. И вот тут–то, меня подстерег жесткий облом.

Какую бы уверенную морду лица я не делал днем, себя–то не обманешь. Завтра нарисуется камрад Вольф, отсчитает мне две сотни долга и выпнет на вольные хлеба за ворота. Или не отсчитает две сотни долга, а просто выпнет, патронов я у него побольше, чем на двести экю подрезал, вот и зачтет.

Чтобы торговаться, нужно иметь за душой что–то более весомое, чем двое детей и собака. А то, что я сыновьям Вольфа помог и по хозяйству кой–чего сделал, так оказанная услуга товаром не считается.

Таким образом, промучившись пару часов, под утро сон таки заборол дурные мысли, и я наконец–то уснул.

Спалось на удивление крепко. Вот ведь ни разу не праведник, и конченный наглухо негодяй тоже не про меня. А давил на массу, именно в духе этих самых праведников и негодяев.

Снились мне черно–белые сны, в стиле старого военного кино. Стальные коробочки фашисткой бронетехники, поднимая клубы пыли, по пыльным грунтовкам рвались на восток. Не переделанные из тридцатьчетверок киношно–бутафорские танки, а именно немецкие начала войны Т–I и Т–II щедро разбавленные чешскими Т35 или Т38, я их толком не различаю. За танками катили колонны бронетранспортёров и грузовиков под завязку забитые солдатами в фельдграу.

А по обочинам дорог, в направлении, противоположном рывку серо–стальной ленты вермахта, тянулись бесконечные толпы советских военнопленных. Рвущиеся с поводков собаки, хлопки выстрелов в тех, у кого не осталось сил идти и обреченность на лицах людей, бредущих на запад. И снова выстрелы.